Мрачное наследие [litres] - Оксана Пелевина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что тебя тревожит? – спросил он.
– Моё будущее, – ответила Екатерина. – Рано или поздно мне придётся вернуться в Лувр. Интересно, меня могут казнить за измену? Хотя всё равно не успеют… Яд действует быстрее.
Слышать подобные речи из уст любимой было для Мишеля невыносимо. Он долго сомневался в том, говорить ли девушке то, что давно крутилось у него в голове. Мишель не желал этого, но понимал, что для Екатерины это может стать единственным спасением.
– Я не смог исцелить тебя, Катерина, – с тяжёлым сердцем произнёс Нострадамус. – Но знаю того, кто может это сделать. Правда, плата за его чудеса может оказаться чудовищной.
Через несколько дней Екатерина Медичи уже стояла перед огромной каменной статуей, мысленно обращаясь к всемогущему богу. «Мне нужен первенец. Мальчик. Наследник французского престола, – молила Екатерина. – Я знаю, что за свои дары ты берёшь щедрую плату. Я готова её заплатить… Я готова на всё». Статуя не дрогнула. Но в голове Екатерины, будто оглушив девушку, прозвучал холодный голос: «За первого короля, что выйдет из твоего чрева, – последний…» Екатерина вздрогнула, услышав слова бога. Цена за чудо была ужасающей. Екатерина понимала, чего просил кровавый бог. Однажды ей придётся отдать ему одного из своих сыновей. Но это значит, что они у неё будут. Сжав зубы и стараясь не думать о будущем, девушка кивнула.
– Я согласна, – промолвила она.
А через девять месяцев, в январе 1544 года, на свет появился Франциск II – старший из сыновей Екатерины Медичи.
Вынырнув из видения, Мадлен задумчиво уставилась в стену напротив. Заключительные минуты прошлого в последний момент подбросили девушке некое знание, понять которое она пока не могла. «Екатерина заключила сделку с Абраксасом, – поняла она. – Поэтому так беспокоится о судьбе короля. Генрих III – последний из её сыновей, кто сидит на троне Франции. Это он должен стать платой за былую сделку, – Мадлен задумалась. – Но почему она ничего мне об этом не сказала? Зачем было хранить эту тайну, если от меня требуется защитить короля? Но дело здесь не только в Екатерине. Это видение не предназначалось для моих глаз. Нострадамус пытался скрыть его от меня. Но почему? Считал его слишком личным или дело в чём-то другом?» Понимая, что ответы на эти вопросы может дать ей только Екатерина, девушка решила: «Я должна буду при первой же возможности переговорить с Её Величеством. Своим молчанием она ставит меня под удар…»
В окно подул лёгкий ветерок, принёсший с собой тонкий аромат садовых цветов. Мадлен повернула голову в сторону окна и вдруг заметила на шторах тень. В душе девушки вновь поднялась тревога. Тихо поднявшись с кровати, фрейлина шаг за шагом двигалась к окну. В ночной тишине она уже могла различить отчётливый шорох, доносившийся с улицы. Пробежав взглядом по комнате, девушка судорожно искала то, чем могла бы обороняться в случае нападения. Но найти ничего тяжёлого она так и не успела. За окном мелькнул тёмный силуэт, загородив собой луну. Шелохнулись шторы, и в следующую секунду в окно фрейлины проник мужчина. Девушка испуганно вздрогнула, шагнула назад, готовая бежать к двери. Но в последнюю секунду наконец рассмотрела лицо ночного гостя.
– Вы?! – со смесью удивления и негодования выдохнула Мадлен.
– Доброй ночи, Мон Этуаль, – на подоконнике в покоях фрейлины, держа в руках пышный букет алых роз, сидел герцог Наваррский.
Мужчина выглядел расслабленным, довольным собой. Его прежнее строгое облачение сегодня сменилось на свободную белую рубашку. Бережно крутя в руках цветы, Наваррский, слегка прищурившись, с ухмылкой поглядывал на девушку.
– Надеюсь, я не сильно напугал вас.
– Как вы здесь оказались?
– Я думал, вы видели… Через окно, – усмехнулся Анри.
– Мои покои на втором этаже. До земли несколько метров. Вы могли сорваться и свернуть себе шею.
– Как приятно знать, что вы переживаете за мою жизнь, Мадлен. Но не волнуйтесь, этот небольшой риск был оправдан. Да и лезть мне пришлось недалеко. Покои рядом с вашими пустуют, я воспользовался ими.
Мужчина ловко спрыгнул с подоконника и медленно приблизился к девушке. Остановившись подле неё, он протянул ей букет.
– Вы сказали, что любите розы – надеюсь, я сумел вам угодить.
Фрейлина приняла цветы. Букет действительно был роскошным, королевским. Аромат алых роз заполнил комнату, создавая вокруг фрейлины чарующую атмосферу тайных свиданий.
– Цветы прекрасны, герцог, – согласилась Мадлен, – но ваша выходка – настоящее ребячество. Разве наследнику престола пристало лазить в окна к фрейлинам?
– Я здесь не как наследник престола, не как король Наварры, – ответил Анри. – Сейчас я обычный мужчина, которому безумно захотелось увидеть блеск в глазах прекрасной дамы. Разве можно меня за это судить?
Мадлен слегка растерялась от уверенных слов Наваррского.
– Никогда бы не подумала, что вы способны на подобное, – произнесла она.
– Вы почти не знаете меня, Мадлен. Молва часто приписывает мне поступки, которые я не совершал. Поверьте, я не тот Наваррский, каким рисуют меня чужие сплетни.
– Хотите сказать, все слухи лживы?
– Не все, – усмехнулся Анри. – Но многие довольно сильно искажены. Я бы хотел, чтобы вы смотрели на меня исключительно своими глазами.
Мадлен ещё раз взглянула на цветы, вдыхая их чудесный аромат. Наваррский всё это время не спускал внимательных глаз с фрейлины. Наклонившись ближе, он замер в нескольких сантиметрах от лица девушки. В груди фрейлины что-то ёкнуло, близость этого мужчины не могла оставить её равнодушной. Но, собрав в кулак всю свою волю, она из последних сил старалась скрыть свой интерес к Наваррскому. В ночном мраке блеснули изумрудные глаза, и Анри наклонился ещё ближе, собираясь коснуться нежных женских губ. Поцелуй был почти неизбежен, но в последнюю секунду Мадлен ловко увернулась от него. Анри удивлённо вскинул бровь, глядя на фрейлину.
– Разве я не заслужил небольшой награды? – спросил он.
– Вы сильно рисковали, проникнув в мои покои, герцог, – ответила Мадлен. – Будьте уверены, ваш поступок произвёл на меня впечатление. Но это не значит, что я теперь готова броситься в Ваши объятия.
– Хм… Всё ещё держите меня на расстоянии, Мадлен.
Внутри Наваррского закипала кровь, эмоции, чувства бурей захлёстывали его. Он одновременно
